1. Шпакович Ольга писатель
2. Проза
3. Новелла "Звонки" 1994 год

 Зазвонил телефон. Трубку сняла Наташа.

— Да, я слушаю... Алле! Алле!

После непродолжительного молчания в трубке разда­лись короткие гудки. Вчера в это же время был подобный звонок. Но отчего так радостно и в то же время тоскливо сжалось сердце? Словно что-то было уже в ее жизни, связанное с телефонными звон­ками.

Десять лет назад один ее знакомый звонил и молчал. И у нее так же замирало сердце. Десять лет!.. А началось все еще раньше... Воспоминания похоронены в глубине души, спрятаны на дне памя­ти. Она боялась воспоминаниями о счастливом прошлом потрево­жить счастливое настоящее. Как глупо! Разве может давно угасшая детская любовь повлиять на ее отношение к Саше? Ведь Саша та­кой любящий, такой заботливый, такой прекрасный отец и муж, и она так благодарна ему за все, так уважает и так любит, да, да, так любит его!..

Но сегодня ей хочется вспоминать. Саши и сына Павлика нет дома, в комнатах непривычная тишина. Все прибрано, и горячий ужин на плите. И несколько минут можно побыть наедине с собой и своим прошлым. Наташа забирается с ногами в кресло и закрывает глаза...

Далекий десятый класс. Неприступный Вадим, которым На­таша любовалась издали. Счастливое время! Еще только стоишь на пороге большой жизни, все кажется или черным, или белым, все говорят о призвании и не знают, что потом осядут в какой-нибудь конторе и будут изнывать в ожидании конца рабочего дня; все меч­тают о настоящей любви, но не всем удается ее встретить и уж очень немногим счастливчикам удается ее сберечь. И множатся несчастные семьи, процветают измены, и бывает, что, глядя на своих детей, кто-то думает: вот если бы это был его (ее) ребенок... Наташа нахмурилась, но тут же решительно тряхнула головой: да, и она иног­да думает; каким был бы коренастый, рыжий Пашка, если бы ро­дился у них с Вадимом. А что такого? Была любовь — и никуда от этого не деться...

Она вспоминала школьный вечер, посвященный, кажется, Первому мая, на котором она появилась в короткой юбке, чем шо­кировала одноклассниц и навсегда испортила отношения с классной. Наташа не любила выставлять себя напоказ, ей было неловко, она стеснялась своих обнаженных ног, зато желанной цели она до­стигла: Вадим проводил ее до дому, и с тех пор они стали встречать­ся.

А потом все по-глупому оборвалось. Они поссорились после выпускного бала. Вадим приревновал ее к однокласснику. Она все ждала, что он позвонит, но он так и не позвонил, а сама она не ре­шалась.

Прошел год. Она поступила в институт, жизнь ее резко изме­нилась: новые знакомые, подруги, учеба, сессии — словом, не до переживаний. Но началась весна. Невыносимо было сознавать, что все просыпается, как и в прошлом году. И так же опускаются на сквер прохладные сумерки, и так же гуляют влюбленные, но его нет рядом. Она помнит тот благословенный вечер, когда она решила — будь что будет. Полчаса она сидела, в нерешительности глядя на телефон, наконец двинулась к нему так, как охотник движется на опасного зверя, чтобы победить или умереть. Сердце у нее бешено билось, рука дрожала, но в душе было облегчение оттого, что сей­час все выяснится.

— Вадим?

— Да.

— Здравствуй, это Наташа. Вадим, я жду тебя сегодня в во­семь часов на площади у фонтана. Все.

И бросила трубку, не дав ему возможности ответить. Если бы он сказал, что не сможет, она, наверно, умерла бы тут же, у теле­фона. А бросив трубку, она отрезала ему путь к отступлению: те­перь ему будет неудобно не прийти.

Подходя к фонтану, она напряженно всматривалась, боясь не увидеть его. Но он уже был там. Наташа подбежала и, чуть задыха­ясь, бесстрашно спросила:

— Ты хочешь знать, почему я тебе позвонила?.. Потому что я безумно люблю тебя.

Он молча взял ее за руку. И давно забытое волнение охвати­ло Наташу.

— А ведь я тебе звонил весь последний месяц, — сказал он.

— Звонил?!

— Да. Но как только ты брала трубку, я сразу бросал. По­мнишь такие звонки?

— Так это был ты? Стеснялся, что ли?

— Боялся.

— Меня? — удивилась она и обрадовалась одновременно. — Господи, вот современная молодежь! ...

Так начался новый этап в их отношениях. Вадим стал ее пер­вым мужчиной. Это был самый счастливый год в ее жизни. Ей каза­лось само собой разумеющимся, что Вадим станет ее мужем. Роди­тели уговорили их не спешить, пока оба студенты, по крайней мере, подождать до последних курсов. Но неожиданно они расстались, как потом выяснилось, навсегда. Причиной этому была не измена, не охлаждение чувств, не какие-либо роковые обстоятельства, ко­торые, вторгаясь в нашу жизнь, резко меняют планы, а обыкновен­ная ссора, причем сейчас Наташа, сколько не напрягает память, не может вспомнить, из-за чего же они поссорились тогда. Они ссори­лись и раньше. Если виновата была Наташа, она тут же звонила и просила извинения. Если виноват был Вадим, он звонил и молчал, пока Наташа не говорила ему:

— Вадим, я знаю, что это ты. Я не сержусь.

Тогда он отзывался, и таким образом мир восстанавливался. Однако после этой роковой ссоры она решила: или он попросит извинения первым, или между ними все будет кончено. И когда Ва­дим позвонил и в очередной раз стал молчать, Наташа резко крик­нула:

— Вадим, можешь не молчать, я знаю, что это ты. Между нами все кончено, понял?

— Почему? –– прозвучал его растерянный голос.

–– Потому, что я нашла себе другого, — ядовито заявила она и бросила трубку.

Она почти сразу пожалела о том, что так сказала, но было поздно. Самой позвонить и признаться, что она это сделала, чтобы досадить ему — и больше ничего. Но позвонить не решилась. Помнила, как Вадим приревновал ее к однокласснику. А спустя два месяца узнала, что его забрали в армию. Если раньше у нее еще оставалась какая-то надежда, то теперь она поняла, что все кончено. Два года казались ей целой вечностью. Но эта вечность длилась недолго. Кажется, и года не прошло...

И тут появился Саша. Лето было в самом разгаре, уже окон­чилась сессия. Мама сказала, что ей надоело смотреть на страдания дочери, и что клин клином вышибают. А у ее сослуживицы как раз есть сын. Ему двадцать пять лет, он закончил политех и работает инженером на заводе. Не желает ли Наташа познакомиться с ним? Вдруг он ей понравится? Наташа равнодушно усмехнулась. Но мама проявила настойчивость. Через несколько дней они шли в гости к Саше и его родителям. Их семья жила в большом деревянном доме, с огородом и гаражом, в котором стояла машина. Все в их доме было основательно: и тяжелая старинная мебель, и домотканые дорожки на полу. Стол к приходу гостей ломился от изобилия разных нехит­рых угощений. Сашины родители были по-деревенски гостеприим­ны, добродушны. Конечно, им не хватало интеллигентной утончен­ности родителей Вадима, но Наташе они понравились. Ей было уют­но в их доме и как-то надежно. Ну, а Саша... Саша тоже понравился ей, хотя и говорят: когда нарочно знакомят, редко что получается. Но это, наверно, если настроишься на что-то особенное, а Наташа ни на что не настраивалась. Саша не был красавцем и даже отда­ленно не напоминал Вадима, он был коренаст и производил впечат­ление крепко стоящего на ногах человека. Рыжеватые волосы, вес­нушки на открытом лице и хорошая улыбка. С ним Наташа не гово­рила ни о книгах, ни о музыке — он ими просто не интересовался. Человек он был практичный и куда более сведущий в житейских вопросах, о которых она понятия не имела. Часто, слушая рассуж­дения Наташи, он снисходительно улыбался, и она казалась себе маленькой и глупенькой. Сам не любитель разговоров, он спокойно относился к тому, что она иногда замолкала, задумавшись о чем-то.

Поженились они через полгода после знакомства. Она сразу забеременела. Чувствовала себя прескверно, но он всегда был ря­дом, заботился о ней. Ей было спокойно, и она думала, что, навер­но, это и есть счастье.

А потом ее покой нарушился: пришло письмо из армии от Вадима. Наташа хорошо помнит этот ужасный день. Когда ей на руки из почтового ящика выпало письмо, она, увидев знакомый почерк, едва не лишилась чувств: сначала ее охватило такое счас­тье, словно она была слепа и вдруг прозрела, влюбленная и счаст­ливая она смотрела на конверт, но вдруг увидела как бы со стороны себя, беременную, и рядом своего мужа, и тут же ощутила такое горе, такую душевную боль... и отчаяние от того, что ничего нельзя уже изменить, ничего нельзя вернуть.

— От кого? — спросил Саша.

— От одноклассника, из армии.

— Дома прочитаешь, — спокойно сказал он. Дома она закрылась в их комнате, дрожащей рукой надорва­ла конверт и впилась глазами в строчки. Вадим просил прощения, проклинал себя, писал, что не может поверить в то, что она его раз­любила, и сам не может забыть ее. В письме были самые радужные надежды на их будущую совместную жизнь, и Наташа расплака­лась.

— О, если бы я не вышла замуж, если бы я продолжала ждать его, какой бы наградой для меня стало это письмо! Каким счастьем было бы получить его! — повторяла она сквозь слезы.

Когда зашел Саша, она уже успокоилась, но вид у нее был расстроенный.

— Что он пишет, твой одноклассник?

Она замялась.

— Дай письмо, — сказал Саша, — дай, я не буду читать, — Она подала письмо, которое он тут же разорвал. — Не сердись, но так будет лучше.

Потом у них родился Павлик, вылитый отец. Сын целиком поглотил ее мысли и чувства, и Наташа была благодарна мужу за то, что он сделал ее счастливой матерью. О Вадиме она запретила себе думать. От одноклассницы она узнала, что он вернулся из ар­мии, закончил институт и женился. "Какое счастье, что он нашел свою судьбу", — печально думала Наташа. Больше она ничего не слышала о нем...

 

2

 

Наташа распахнула окно, и в комнату с птичьим щебетом и запахом молодой листвы ворвалась весна... Во дворе стукнула калитка. Пришли Саша и Павлик.

— Мама, а мы в парк ходили! Я на американских горках ка­тался! — закричал Павлик.

— Они не американские, — с улыбкой возразил Саша.

— Ну и что! И еще мне папа эскимо покупал.

— Молодцы. Хорошо провели время. А я испекла пирожки.

— Со щавелем?

— Ну, конечно, ваши любимые.

На другой день Наташа села с вязаньем у телефона. Она не­вольно вздрагивала от каждого звонка и поспешно снимала трубку. Но каждый раз трубка отвечала чьим-нибудь голосом. В конце кон­цов Саша спросил:

— Ната, ты ждешь звонка?

— Да, от Ларисы, ей что-то надо было.

При этом Наташа покраснела: "Зачем я сказала, что жду звон­ка? И почему меня в жар бросило? Словно я скрываю что-то. Но мне нечего скрывать!" Через некоторое время раздался звонок и, сняв трубку, Наташа услышала долгожданное молчание.

— Кто там? — спросил Саша.

— Не знаю, не пожелали разговаривать, — пожала она пле­чами и успокоилась, словно ждала чего-то и дождалась.

С этих пор звонки стали смыслом ее жизни. Она ждала их изо дня в день. Если их долго не было, все валилось из рук, ей ста­новилось тоскливо и страшно, словно она боялась потерять что-то дорогое, с трудом обретенное. Но что? Неужели эти звонки стали так много значить для нее? Зато как билось ее сердце, когда она кричала в трубку: "Алле! Алле!" — и ответом было молчание.

"Это Вадим, –– думала она. –– Как я узнаю его в этих звонках! Выходит, он до сих пор помнит меня? Но ведь он женат! Не очень-то он счастлив с женой, если звонит бывшей подруге". Свое волнение Наташа объясняла удовлетворенным тщеславием: вот; су­мела внушить мужчине чувство, которое даже жена не смогла зага­сить. "Конечно, я не собираюсь изменять своему мужу, но как при­ятно, что ты нужна еще кому-то", — думала она, подолгу разгляды­вая себя в зеркало.

Заметив однажды ее рассеянный взгляд, Саша спросил:

— О чем мечтаем?

— Ни о чем, просто весна.

— Хватит мечтать. Тебе уже двадцать девять.

— Ну и что?

— А то. Я давно жду, когда ты с неба на землю спустишься.

— Ждешь? Тебя что-то не устраивает?

— Да так ...

— Я тебя не устраиваю как жена?

— Да нет, вроде со стороны все нормально: дома прибрано, сготовлено, мои родители не нахвалятся. Благополучная пара!

— Что за ирония? Мы действительно благополучная пара.

— Да, со стороны.

— Со стороны? Саша, ты меня больше не любишь?

— А ты-то меня любишь?

Он смотрел на нее так пристально, что Наташа виновато опу­стила глаза. У нее было такое ощущение, что она обманула Сашу.

— Саш, ну какая любовь после девяти лет совместной жиз­ни...

— Как же, понимаю: быт, грязные носки и прочее... И через несколько лет совместной жизни ты меня разлюбила? После пяти? Или, может, после двух?

С этими словами он вышел из комнаты, а Наташа заплакала. "Вот что сделали эти проклятые звонки! Вот что! — думала она. — Не хватало из-за них мне потерять мужа! Ну чего он звонит? Зачем он меня тревожит? Если у него проблемы с женой, то причем тут я? Ведь я-то счастлива с Сашей!"

Несколько дней звонков не было. Наташе было очень грустно, она чувствовала себя одинокой, покинутой и объясняла свою грусть холодностью Саши. К телефону она по-прежнему подбегала первая, но каждый раз ей отвечал чей-то голос. Однажды телефонная трубка ответила ей молчанием. В сердцах бросив ее, Наташа подумала: "Нет, это невозможно! Как он смеет преследовать меня? Может, он еще и надеется на что-то? Нет, этому пора положить ко­нец!" Но как? Позвонить ему и попросить, чтобы он оставил ее в покое? А если трубку возьмет его жена? От этой мысли Наташу передернуло. И потом... коротким разговором не отделаешься. Оби­жать Вадима выговором жестоко. Хочется, чтобы он сам понял, что ни к чему хорошему его безмолвное ухаживание не приведет. Пись­мо! Вот что нужно. Письмо, не отправленное по почте, а передан­ное надежным человеком лично в руки, ведь иначе оно опять-таки может попасть к жене Вадима. Надежным человеком Наташа пред­ставляла мужа подруги Ларисы, Колю, добродушного толстяка, бла­гоговевшего перед Наташей.

Лариса сначала засомневалась:

— Это очень романтично, но как-то... несовременно.

— Тем не менее это самый лучший выход, — настаивала На­таша.

Выбрав момент, когда никого не было дома, она села писать письмо. У нее получилось вот что:

"Здравствуй, Вадим!

Взялась писать тебе длинное и пространное письмо — захо­телось расставить все точки над i. Не хочу, чтобы у тебя было наду­манное представление обо мне, вдруг захотелось, чтобы ты хоть не­много узнал меня такой, какая я есть. Ведь правда — какой бы горь­кой и невыгодной для нас она не была — все равно лучше лжи. Я постараюсь быть предельно искренней.

Я очень благодарна судьбе за то, что она подарила мне встре­чу с тобой. В противном случае половина жизни, причем лучшая, была бы заслонена от меня. Ах, какая это была искренняя, чистая и безоглядная любовь! Мое сердце билось только от встречи до раз­луки. Причем в памяти я всегда бережно хранила твою последнюю фразу, жест ... и прочее ... Других молодых людей для меня просто не существовало. Ах, сколько слез и страданий принесла мне твоя нео­боснованная ревность! Глупо и жестоко было это с твоей стороны. Разве тот, кто любит, в силах изменить? Если бы даже захотел, это не в его власти.

Ты, видимо, думаешь, что замуж я вышла, чтобы досадить тебе? Нет. Это не так. Я, как и всякая женщина, бывает, делаю глу­пости, но не до такой степени я безнравственна, чтобы выходить замуж за человека и не подумать о том, что я дам ему взамен его любви, не сделаю ли я его несчастным?

Тебе интересно, как складывались мои отношения с мужем? С самого начала это был брак по расчету — конечно, не по матери­альному. Меня прельстило то, что на него можно положиться: он надежный человек, ему можно доверять. К тому же он окружил меня своей любовью, нежной заботой, бесконечной преданностью, вни­манием и пониманием. И мне волей-неволей приходилось платить ему тем же. За все время, которое мы прожили вместе, он еще ни разу ничем не обидел меня. Все наши размолвки исходили от меня, но это было давно, когда я была молодая, глупая. Теперь стала ста­рая и мудрая, как кобра, и этого себе не позволяю. Как-то незамет­но, но получилось именно так: '"что наша нежность и наша дружба сильнее страсти, больше, чем любовь".

Теперь что касается сына. Я никогда не сделаю ничего, что было бы ему во вред. Я готова на любые жертвы, лишь бы ребенок рос в нормальной семье. С его появлением все мои чаяния о нем, у меня не существует ни желаний, ни устремлений моих личных, как бы в отрыве от него. Если бы кто-то спросил меня сейчас, счастли­ва ли я, я не задумываясь бы ответила: да, да! И так бывает: не было бы счастья, да несчастье помогло.

Ну вот, я коротко написала о себе. О тебе я знаю очень не­много, но до меня иногда доходят добрые вести. Знаю, что ты уже давно женат. Я рада за тебя всем сердцем.

Прости мне, если можешь, все обиды, которые я тебе нанес­ла. Это было не со зла. И напоследок попрошу тебя не докучать мне больше своими звонками. Я думаю, что ты, прочитав мое письмо, сам поймешь, что это ни к чему. Вот и все, что я хотела тебе сказать.

Конечно, я надеюсь на твою порядочность, но все же хочу попросить тебя: после того, как прочтешь письмо, пожалуйста, унич­тожь его. Я не уверена, что никто его не прочитает, всякое может случиться. Я не подписываюсь, потому что ты не можешь не дога­даться, кто я. Прощай! "

Запечатав конверт, Наташа поспешила к Ларисе. Держать письмо в доме родителей мужа казалось небезопасным, к  тому же хотелось, чтобы Вадим скорее получил его. Надо, наконец, прекра­тить звонки и восстановить мир в семье.

... Действительно, с тех пор, как Коля отнес письмо, звонки прекратились. Правда, до сих пор сердце замирало, когда в прихо­жей гудел телефон, но Наташа уговаривала себя:

— Спокойно. Это не он. Я его знаю — он больше не позво­нит.

Она старалась быть внимательнее к мужу, но Саша после того неприятного разговора замкнулся в себе, как-то отдалился от нее. Наташа несколько раз пыталась поговорить с ним, но Саша избегал серьезного разговора. Так продолжалось до конца лета. Они вместе копались в огороде, обсуждали хозяйственные дела, по выходным водили Павлика в парк или на речку. Однако Наташе было ясно, что они окончательно отдалились друг от друга. И что, скорее всего... Но мысль о разводе она отгоняла: "Надо жить ради Пашки, — ду­мала она, — для ребенка потеря отца будет настоящей трагедией. Ничего, многие семьи так живут. Неужто Саша меня разлюбил?.. Если бы мне хотя бы год назад сказали, что так будет, я бы не пове­рила! Чего только не случается в жизни. Впрочем, чему удивляться, многие мужья разочаровываются в своих женах. Жалко, конечно, что все у меня так получилось. Но, с другой стороны, это даже удоб­нее: не надо притворяться, что я от него без ума. И потом, если уж я пережила разлуку с Вадимом, то все остальное тем более пережи­ву".

Однако вскоре добавилось еще одно обстоятельство, сделав­шее их совместную жизнь еще более невыносимой.

Как-то раз Наташа собралась сходить с Павликом к подруге, с которой давно не виделись и у которой был тоже сын — ровесник Пашки.

— Мы наверняка заболтаемся допоздна, — сказала она мужу, — так что, если ты не против, я заночую у нее.

— Я не против, — сказал Саша и даже как будто повеселел.

Но не успели выйти за ворота, как Наташа вспомнила, что они забыли дома подарок. Чтобы лишний раз не встречаться с му­жем, она открыла дверь своим ключом и, войдя в прихожую, услы­шала, что он разговаривает по телефону. Наташа хотела пройти, но  остановилась и стала слушать, сжимая ключ так, что он впился в ладонь.

— Галиночка, радость моя, — таким голосом Саша давно не разговаривал с Наташей, — так ты придешь? Жена ушла с ночевь­ем к подруге... Родители на даче ... Галь, какая же ты у меня тру­сишка. Ну сама подумай: сколько нам можно скамейки в парках об­тирать да твоих родителей шугаться? Давай хоть раз по-человечес­ки ... Ну вот и ладушки! Понимаю, что тебе неудобно. Конечно, встречу. Через полчаса на остановке.

Наташе стало плохо, она прислонилась к стене, сердце беше­но колотилось. "Так это мой муж обтирает скамейки с какой-то... и шугается ее родителей... и мечтает хоть раз с ней по-человечески", — она вошла в комнату. Саша надевал перед зеркалом чистую ру­башку, выглаженную утром ее руками. Увидев жену, он слегка сму­тился, затем придал лицу обычное холодное выражение.

— Куда ты собрался? — невинно спросила Наташа.

— К Сереге зайду, что мне дома-то сидеть? Вас нет... А ты что, забыла что-нибудь?

— Забыла! К Сереге ты идешь — через полчаса на останов­ке.

— Подслушивать нехорошо, — спокойно заметил он и не­вольно взглянул на часы.

Наташе вдруг стало бесконечно жалко себя, и она расплака­лась, как обиженный ребенок. Через минуту они сидели на диване, и она, глотая последние слезы, слушала его:

— Не плачь, Наташ, я не виноват, что все так случилось. Ты знаешь, что я всегда хотел быть хорошим мужем, и был им. Но я человек и мне тоже хочется, чтобы меня любили. Когда я познако­мился с тобой, я очень полюбил тебя. И я видел, что тоже нравлюсь тебе. Но не больше. Ты ведь никогда не любила меня. Вспомни — я никогда не говорил тебе о своих чувствах, потому что видел — тебе это не надо. Мы были больше как два друга, чем как два любовни­ка. И тебя это устраивало. Я сразу понял, в чем тут дело: мы слиш­ком разные люди. Я земной человек, не любитель витать в облаках, как ты. Конечно, я не дурак: у меня и образование, и разных умных книжек я в свое время много прочел. Но это не мое, понимаешь?Семья, дом,  в огороде покопаться, деньги заработать вот этими руками — это мое. А ты — другая. Ты как не от мира сего. Ты вечно о чем-то мечтаешь, а хуже всего то, что ты замкнулась в себе и меня к себе в душу не пускала. Я тебе был нужен как устроитель твоего быта, чтобы ты не о хлебе насущном думала, а спокойно мечтала. А кто-то другой все тебе делал. Да я тебя и не виню. Какая есть — такая есть. Просто тебе надо было выйти замуж не за меня, а за кого-нибудь такого же, — Саша сделал неопределенный жест ру­кой, — заумного. Я же хочу, чтобы меня любили не "как божество, как вдохновенье", а как простого мужика... И вот появилась эта Галя. Тоже, как и я, земная баба. Конечно, всей твоей зауми у нее нет, у нее на первом плане постель, хозяйство, и меня она любит, понимаешь, ее от одного моего прикосновения в дрожь бросает. С ней я себя мужиком почувствовал. Еще раз прошу, не обижайся! Я мог бы и дальше скрывать, но зачем? Я тебя слишком уважаю, что­бы врать ...

В это время за окном с веселым криком пронесся Павлик. Супруги замолчали. Наконец, Саша глухо сказал:

— Разводиться я не собираюсь.

Наташа прочла в его глазах и подумала со злостью: "Итак, он несчастен. Влюбился в другую, а я его связываю. Но он все-таки был счастлив, потому что любил меня. А я никогда не была с ним счастлива так, как с Вадимом... Я поняла, что он хотел сказать: бу­дет существовать под одной крышей ради ребенка. И я — тоже. У ребенка должен быть отец". Она подошла к шкафу, достала приго­товленный подарок и, выходя, насмешливо сказала:

— Смотри, не опоздай на остановку.

— Ничего, ничего, не опоздаю, — тем же тоном ответил Саша.

Этой ночью горькие мысли не давали Наташе уснуть: "Как получилось, что вроде бы счастливая семья вдруг распалась? Саша всегда казался мне таким надежным — эталоном мужа. Всегда чув­ствовала себя с ним, как за каменной стеной, и вот осталась одна. Как странно — раньше он обожал меня, а теперь какая-то Галя ста­ла ему ближе. А ведь со мной столько лет прожито, столько счаст­ливых минут — Пашку вместе поднимали ... А я-то ради него отказывалась от Вадима! Но я не могла предать Сашку, а он ни на что не посмотрел –– предал ... О, если бы Колька не отдал Вадиму это проклятое письмо! Хотела как лучше –– покой сохранить в семье, а уже никакой семьи-то и не было ...

 

3

 

А Вадим жил один — уже два года, как разошелся с женой. Получив загадочное письмо, он решил, что это розыгрыш, уселся поудобнее в кресле и в надежде развлечься, с усмешкой вскрыл кон­верт. Письмо было без подписи, но адресовано ему, в этом не могло быть сомнений. Почерк без подписи показался знакомым, но он все-таки не мог понять, чьей рукой оно написано, он постарался вспом­нить почерк женщин с работы, но ни одна не подошла. Тогда он стал читать. Прочитав, он задумался. Таинственная незнакомка го­ворит о каких-то звонках, однако он никому не звонил, то есть, ко­нечно, звонил, но они незамужние. У него рука не поднялась бы звонить замужней, он не из тех, кто разрушает чужие семьи. Но кто писал? ... Кто писал?.. Полузабытые образы всплывали и таяли. Не то, не то... Среди них всплыл и образ Наташи. Светленькая, с наи­вными голубыми глазами. Она подходила — писать таинственные письма в ее стиле. Но уж ей он точно не звонил! Зачем? Она много лет замужем, у нее большой сын, смешно было бы напоминать ей о том, что давно похоронено в прошлом.

Однако воспоминания пробудили в его душе что-то, как буд­то уснувшее, затронули что-то святое, чего он давно не смел касать­ся. Он глядел, как пламя от зажигалки поглощает таинственное пись­мо, и вспоминал разные подробности их встреч. Да, вот это была любовь! Жалко, что ничего у них не получилось. А все он со своим дурацким самолюбием. Ему надо было держать ее обеими руками, а он подумал, что Наташа — только начало, а сколько их будет по­том! Разлука помогла понять, что никого ему не надо. Он вспомнил, как пришло ему в армию известие о ее замужестве. Как он смог это пережить! Даже застрелиться хотел... Как глупо! Ведь жизнь-то про­должалась. Впрочем, много ли в ней было счастья? Женщины, же­лание забыться, потом жена. Если уж говорить откровенно, то жену он никогда не любил. Наверно, поэтому их брак был сразу обречен

Несколько дней он ходил, как в полусне. Со временем ему мало стало воспоминаний, захотелось поговорить с ней, может быть, увидеть. Долго Вадим боролся с собой. "Она замужем. Зачем тре­вожить ее? Она не виновата, что я до сих пор ее помню. Она устро­ена в жизни, это я такой неудачник ... Но ведь я не хочу ничего пло­хого, ее семья для меня — святое. Просто поговорить, узнать, как она. Чисто по-дружески. Я думаю, ей приятно будет, что я ее по­мню. И потом, если она счастлива, мой звонок ее счастье никак не разрушит".

Однако прошло довольно много времени, когда Вадим нако­нец решился. С большим трудом он узнал, где она живет, какая у нее фамилия, и, уговаривая себя — "я только позвоню — и все", набрал номер ее телефона.

Наташа была дома одна. Она сняла трубку, и Вадим услышал знакомый голос: "Да, я слушаю". Однако, как и в ранней юности, непонятная робость охватила его. Он слова не мог из себя выдавить и хотел уже бросить трубку, как вдруг услышал:

— Вадим, не надо молчать, я знаю, что это ты.

— А как ты догадалась?

— Помню твои повадки. А я так боялась, что ты после моего письма больше не позвонишь!

— А-а, так это ты писала?

— Ну да, — Наташа смутилась, — а ты на кого подумал?

— Да я терялся в догадках. Но тогда упреки по поводу звон­ков — не ко мне. Я не звонил.

— Не звонил? ... — Наташа совсем смешалась. — Значит, это просто кто-то звонил ... Тогда почему ты позвонил сейчас?

— Да после твоего письма. Сразу как-то все вспомнилось ...

— Получилось, что я опять тебе навязалась, — вздохнула На­таша, и оба рассмеялись.

... Вечер они провели у Вадима. Впервые за многие годы Наташа почувствовала себя желанной и по-настоящему счастливой. Лишь ненадолго лицо ее омрачилось:

— Я только очень боюсь, Вадим, что ты не понравишься Пашке.