1. Шпакович Ольга писатель
2. Проза
3. Рассказ "Петербургский ангел"

     Один день оставался до открытия персональной выставки петербургской художницы Алёны Стасовой. И лучшие её работы, созданные за пять лет пребывания в Северной столице, уже заняли своё место в галерее. Однако ниша на самом видном месте, где планировалось повесить главную картину – «Петербургский ангел» - по-прежнему пустовала… Картина практически завершена – монументально выписана фигура ангела, проработаны все детали, цветовое решение безукоризненно, но… художница никак не могла довести до совершенства ангельский лик. То ей казалось, что он недостаточно прекрасен – не соответствует расхожему понятию «ангельская красота», то – недостаточно возвышенное у него выражение… Словом, всё не то, всё не так…

     Владелец галереи Рома Вольский уже не скрывал своего недовольства и – то обвинял Алёну в перфекционизме, то убеждал оставить эту работу и занять нишу другой. Однако Алёна со свойственным ей упрямством не сдавалась, хотя никак не дававшийся ей ангельский лик уже и её начал доводить до отчаяния.

     - Я должна закончить эту картину! – бормотала она, возвращаясь вечером домой, в просторную комнату с действующим камином и старинной мебелью, комнату, которую она снимала в коммунальной квартире на Подольской.

      Путь её лежал мимо Свято-Троицкого Измайловского собора, который всегда восхищал её голубыми куполами и яркими звёздами, напоминая образ небесной тверди в Ветхом завете. На этот раз Алёна не прошла мимо, а подошла ближе, любуясь его величественной архитектурой.

     - Этот собор – как застывшая в камне органная музыка, - подумалось ей. – Эти башни – как торжественные аккорды. Кружева лепнины – как россыпь лёгких арпеджио. Изображения святых в нишах – это вообще отдельные музыкальные темы, каждая со своим настроением, своей идеей.

      Медленно обходя собор, рассматривая его архитектурные изыски и вглядываясь в лики святых, в одной из ниш Алёна увидела скульптуру Архангела Михаила. «Ну вот же – ангел в нише! То, что надо!» - озарило её. Художница поспешно достала карандаш и блокнот с набросками, который всегда носила с собой, и принялась срисовывать божественный лик. Как хорошо, когда белые ночи, когда даже в девять вечера светло, как днём, и сверкают золотые звёзды на небесных куполах в лучах торжествующего летнего солнца.

     Дома она сразу же приступила к работе. Вдохновение, которое посетило её у стен собора, помогло быстро закончить картину. Однако просто перенести творение чужого мастера на холст показалось ей скучным. Неведомый художник представил ангела так, а у неё – свой ангел! Алёна размечталась и придала небесному лику более земные черты.

     - Я хочу нарисовать его таким, чтобы в него влюбиться можно было! – прошептала она и смущённо улыбнулась. Брови своего ангела она сделала шире, рот – крупнее, а подбородок – твёрже. В итоге утончённое бесполое создание стало определённо походить на красивого, вполне земного мужчину.

     - Ангельски прекрасен! – вздохнула Алёна, подобно Пигмалиону, влюбившись в своё творение. В него она вложила всю свою нерастраченную любовь, свои мечты о Нём, единственном, которого она пока ещё не встретила.

     - Где же ты, мой ангел? Неужели я никогда не встречу тебя?..

     … Утром Алёну разбудил телефонный звонок. Звонила мама. Срываясь на плач, она рассказала, что старший брат Алёны опять забрал у неё всю пенсию, а, поскольку она не хотела отдавать, даже поднял на неё руку.

     - Мамуля! – кричала Алёна в трубку, сама расплакавшись от бессилия и гнева, - как я хочу забрать тебя к себе, в Петербург! Ты здесь ходила бы на концерты и в театры! Но – я не могу. Куда я заберу тебя? Я живу в коммуналке. У меня даже вещей своих столько, чтобы они только поместились в чемодан, потому что меня саму могут выселить в любую минуту!

     Поплакали, посетовали на судьбу, да и попрощались... до следующего созвона. Вместо родного маминого голоса – безразличные короткие гудки… Ах, мама, мама, почему ты так далеко? Не обнять тебя, не уткнуться в твоё тёплое родное плечо… В такие моменты, когда связь с мамой обрывалась, а оставалось ещё столько невысказанного, наболевшего, Алёна особенно чувствовала своё одиночество… Она скорчилась на своей холодной постели и дала волю слезам.

     Затем порывисто села и резко заявила:

     - Чего раскисла? Реветь – не конструктивно!

     Подбежала к трюмо, где у неё лежали деньги. Лихорадочно пересчитала. Но – сколько не пересчитывай, денег ровно столько, чтобы через три дня внести плату за комнату. И даже на продукты нет, уже не говоря о том, чтобы выслать сколько-нибудь маме. Девушка заглянула в холодильник: пара яблок и абрикосовый йогурт…

     - Ну и пусть! Стройнее буду!

     Но деньги? Где взять деньги?

     - Ага! – вспомнила Алёна. – Сегодня у меня урок с Никитой! Чуть не забыла с этой выставкой, с ангелом, с мамой… Так что будут сегодня деньги по крайней мере на продукты.

     В её размышления о добывании хлеба насущного вторгся телефонный звонок.

     - Мама? – воскликнула Алёна, поспешно хватая трубку. Нет, звонил Рома.

     - Послушай, дорогая! – начал он, не скрывая своего раздражения. – До открытия выставки семь часов и надо что-то делать с этим пустым местом в нише! В общем, я решил…

     - Во-первых, доброе утро! – лучезарно улыбнулась трубке Алёна. – Во-вторых, картина готова.

     - Готова?

     - А ты сомневался? Если я сказала, что доработаю картину, значит, кровь из носу, но я это сделаю. Так что было бы чудесно, если бы ты в течение часа заехал за ней. Потом у меня урок.

     - Я-то заеду. Но урок?.. Обязательно было устраивать урок в день открытия выставки?

     - В чём дело?

     - Опоздаешь…

     - Нет.

     - Придёшь уставшая и вялая…

     - Не переживай, я обещаю, что ровно в 19 я буду открывать выставку в вечернем платье, красивая и бодрая.

     - Надеюсь. Но не понимаю, зачем тебе эта лишняя суета.

     - Но картины продаются нестабильно, а уроки – это постоянный заработок.

     - Но ты же можешь устроиться в какую-нибудь компанию и работать дизайнером! Тогда у тебя точно будет стабильный и нормальный заработок.

     - И поставить крест на творчестве? Спасибо за совет, но не для того я увольнялась пять лет назад из рекламного агентства, чтобы теперь сдаться!..

     Ровно через час Рома и Алёна шли к выходу, лавируя по бесконечному коридору коммуналки, который сворачивал то направо, то налево. Мимо них проплывали безликие белые двери, скрывающие от них чью-то частную жизнь. По пути они натыкались то на старинный клавесин, то на шкаф времён второй мировой, наполненный такими же древними книгами, то вдруг их взору предстал граммофон, ссутулившийся под бременем лет и осознанием своей несовременности. Рома, несущий картину, изрёк:

     - Жив Петербург Достоевского. Я как будто в прошлое перенёсся.

     - Ты смотри краски не размажь – картина сыровата.

     Далее их пути разошлись – Рома поспешил на своём элегантном Range Rover в галерею устанавливать картину, а Алёна на метро – к ученику.

     Её ученик, девятилетний Никита, жил с отцом в шикарной двухуровневой квартире. Первый этаж занимала гостиная, обставленная антикварной мебелью, и кухня, упакованная современной аппаратурой, плавно перетекающая в столовую с массивной дубовой мебелью. На второй этаж, где размещались спальни, вела винтовая лестница. От пола первого уровня до потолка второго было не менее шести метров. Благодаря застеклённому шестиметровому фасаду помещение даже в самый пасмурный день в изобилии заливал дневной свет. И именно здесь, в отведённом под мастерскую уголке, проходили занятия Алёны и её ученика. Папа Никиты, мужчина среднего возраста, высокий, стройный, с бицепсами, идеальная форма которых регулярно поддерживалась в тренажёрном зале, с модной стрижкой, одетый по-домашнему небрежно, но элегантно и дорого, открыл ей дверь.

     - Здравствуйте, Алёна!

     - Здравствуйте, Станислав.

     Не обращая внимания на окружающую её роскошь, наставница с деловым видом прошла к мольберту, где её уже поджидал ученик, смешивая на палитре краски.

     - Привет, дружок! Вижу, зря времени ты не теряешь… А фартучек?

     - Здравствуйте, Алёна! Этот фартук мне только мешает! А посмотрите, как я здорово смешал охру с ФЦ! Цвет – что надо!

     - Ну, какой получился цвет, мы узнаем, когда перенесём его на холст. А вот фартук я лично надену. А ты как хочешь.

     Алёна повязала себе фартук. Никита нехотя сделал то же.

     - Ну вот. Теперь ничто не отвлечёт нас от творчества. А так ты бы боялся испачкать свои замечательные модные джинсы… Ну, что? Сегодня заканчиваем твой шедевр?

     - Заканчиваем. Немножко осталось.

     Через пару часов картина Никиты была завершена.

     - Папа, папа! – закричал малыш с сияющими от удовольствия глазами. – Мы закончили! Посмотри!

     Станислав одобрительно кивнул, взглянув на художество сына:

     - Молодец, Никита, прогресс есть!

     - Папа, я могу теперь погулять?

     - Беги.

     - До свидания, Алёна! – попрощался мальчик. – И желаю удачи в вашей выставке!

     - Спасибо, Никита. Пока-пока!

     Мужчина обратился к Алёне:

     - Сегодня открытие персональной выставки…

     - Да, в семь часов. Приходите.

     - Обязательно. И тем не менее я прошу вас задержаться у нас хотя бы на полчаса.

     - Хорошо, - Алёна пожала плечами.

     - Прошу в столовую, - продолжал папа Никиты.

     Алёна изобразила на лице любезную улыбку и прошла в столовую.

     - Как будто в средневековый замок попала, - оценила она обстановку. – Вам дизайнер подбирал интерьер?

     - Нет, я сам себе дизайнер. Нравится?

     - Конечно!

     - Присаживайтесь.

     Станислав исчез в кухне и через несколько минут появился с блюдом, на котором были разложены виноград и ассорти из дорогого сыра, а ещё через минуту – с двумя бокалами и бутылкой итальянского вина.

     - Лично привёз из Италии, - небрежно заметил он. – Неплохое вино.

     Он разлил вино по бокалам.

     - Я предлагаю выпить за первую серьёзную работу моего сына!

     - С удовольствием! Он у вас молодец!

     - У него есть способности? Как, на ваш взгляд?

     - Пока сложно сказать…

     - Ну, не важно. Для меня главнее всестороннее развитие ребёнка.

     Выпили. Алёна, не искушённая хорошим вином, даже глаза закрыла от удовольствия. А сыр… Она очень любила сыры, но такие, какими угощал её Станислав, не могла себе позволить. Станислав наблюдал за ней с добродушной улыбкой, однако, поймав её взгляд, украдкой брошенный на наручные часики, сосредоточенно нахмурился и, накрыв её руку своей, начал проникновенно:

     - Алёна, у меня к вам серьёзный разговор.

     - Слушаю вас, - сказала Алёна, раздумывая, убрать свою руку или оставить так.

     - Вы знаете, я – вдовец.

     - Я вам очень сочувствую.

     - И после гибели в автокатастрофе моей супруги я решил посвятить себя сыну, своему бизнесу и… В общем, в брак больше не вступать… Пока не встретил вас. Алёна, вы такая красивая, талантливая… Вы – замечательный человек! Вы нашли ключик к сердцу моего сына. И к моему тоже.

     - Я не искала.

     - Разумеется…  Алёна, я предлагаю вам стать моей женой.

     - Что?! – Алёна инстинктивно выдернула руку.

     - Нет-нет, вы меня не так поняли! Женой! Вступить в официальный брак! Я понимаю, что моё предложение звучит, наверно, странно. В любом случае неожиданно… Наверно, вы удивлены… Но – а как? Ухаживать за вами… Но вы такая строгая, вы меня не так поняли бы. Вы бы подумали, что я пользуюсь вашим зависимым положением… Всё-таки вы учительница моего сына… Поэтому я решил поговорить с вами сегодня, когда уроки, в общем, закончились… Алёна, мне сорок девять лет, я обеспеченный человек – у меня многолетний надёжный бизнес. Если вы думаете, что мне нужна хозяйка – нет. У меня есть домработница, пожилая женщина, она могла бы остаться и при вас. От вас мне не надо ничего, только вашу любовь… Вы могли бы не работать, а полностью посвятить себя творчеству. Я помог бы вам. Снять любую галерею? Посетить Париж, Рим, Венецию? Да куда хотите, где бы вам хотелось побывать, порисовать…

     Он замолчал, опустив глаза, и смиренно ждал ответа. Алёна смотрела на него и думала: «А он красив! Мне он нравится! И Никиту я полюбила… И – Боже, съехать из коммуналки! Больше не ломать голову над тем, как заработать! Путешествовать! Увидеть Париж, Рим, Венецию… Увидеть мир! Это же то, о чём я так давно мечтала! Я наконец-то заберу маму, или хотя бы смогу помогать ей! Я… Да я…»

     Алёна даже глаза зажмурила, представляя себе, что её ждёт, если она сейчас скажет «да»…

     - Нет, - прозвучало, как ножом по стеклу, холодно и резко.

     - Нет? – потерянно повторил он.

     - Станислав, - начала Алёна как можно мягче. – Я благодарна вам за ваше предложение. Но... Вы сказали одну важную вещь: что вам ничего от меня не надо, кроме моей любви. А любви-то как раз и нет. То единственное, что вам от меня надо, я не могу вам дать. Вы мне очень нравитесь! Вы красивый, вы – хороший отец, но… Извините…

     - Понимаю, - сглотнув, произнёс Станислав. – Вы не успели полюбить меня. Вы всегда видели во мне отца вашего ученика…

     - Да.

     - Но теперь, может, когда вы узнаете меня лучше, возможно, вы… Вы ведь не отказываете мне окончательно, так? Вы просто хотите получше узнать меня? Чтобы я дал вам время?

     Алёна молчала. Ей было ужасно неловко и совестно… Однако Станислав расценил её молчание по-своему.

     - Ну конечно, я дам вам время! И когда вы лучше узнаете меня, тогда… Алёна, а сколько вам лет? Извините.

     Алёна горько усмехнулась: с этого и надо было начинать...

    «Он же ничего обо мне не знает! Кого он позвал замуж? Какого человека? Красивую куколку, чтобы нарядить её в дорогие тряпки и красоваться с ней на светских тусовках? Или многообещающую художницу, чтобы хвастаться ею перед знакомыми?»

     - Мне тридцать три.

     - Я думал, меньше.

     - Извините, что разочаровала.

     - Да нет, это не важно. Просто вы очень молодо выглядите.

     - Спасибо.

     - Вы были замужем?

     - Если это имеет для вас значение, может, с этого надо было и начать?

     - Если и были, это не имеет значение, потому что для меня важнее, какой вы человек.

     - Нет, я не была замужем.

     - Серьёзно? С такой внешностью?

     Разговор начал раздражать Алёну.

     - А вы считаете, что женщина должна выходить замуж за первого, кто её позовёт? И что у красивой женщины больше шансов, что ей сделают предложение?

     - Конечно, нет, но…

     - Разумеется, мне делали предложение и до вас, - жёстко ответила Алёна. – Но я выйду замуж только за человека, которого полюблю, один раз – и на всю жизнь. И пусть это звучит пафосно, или высокопарно, или несовременно – мне плевать! Я ненавижу компромиссы! Вы думаете, что я концы с концами свожу, потому что работу не могу найти? Нет! У меня была высокооплачиваемая работа дизайнера в престижной компании, но я её не любила. И я предпочла перебиваться случайными заработками, но зато жить так, как мне нравится, в творчестве, в свободе! Так же и в личной жизни: пусть одна, зато никаких компромиссов и сделок с совестью!

     - О! – Станислав казался ошеломлённым этим страстным монологом. – Сейчас вы по-новому открылись мне… Вот вы какая!

     - Да, я такая. И вам бы тоже не мешало получше узнать меня, прежде чем делать такое важное предложение… Но мне пора. Мне надо ещё переодеться и привести себя в порядок.

     Станислав рассчитался с ней за урок. И, слегка смущённый, проводил её до дверей.

     А ровно в 19 часов Алёна, как и обещала, стояла красивая, нарядная, излучающая успешность, перед нишей, где красовалась её новая картина. Рома вдохновенно выступал перед собравшимися, среди которых Алёна видела лица знакомых художников, искусствоведов, представителей творческой интеллигенции, и незнакомые лица людей, пришедших на выставку просто потому, что они интересовались искусством. В толпе она заметила Станислава и по-дружески ему улыбнулась. То и дело толпу озаряли вспышки фотокамер, а между посетителями уже лавировали журналисты с микрофонами, а за ними, неся над головой камеры, с трудом прокладывали себе дорогу операторы.

     - А сейчас представляем главную картину дня – «Петербургский ангел!». Предоставим слово автору. Никто не расскажет лучше о своём детище, чем сам творец!

     Рома передал микрофон Алёне.

      - Есть мнение, - в наступившей тишине её голос звучал задушевно и мягко, - что человек приближается к Богу через молитву, любовь и творчество. Тема Бога, как и тема любви, ведь Бог есть Любовь, всегда была близка мне. Как видите, в моих работах видимый мир очень тесно переплетается с невидимым, реальное и нереальное перетекают одно в другое. Картина «Петербургский ангел» - это еще одна возможность воплотить на холсте невидимый, потусторонний мир, который воплощается для меня в образе ангела. Для петербургского художника это естественно, ведь Петербург – «город, в котором живут ангелы», а потому нет ничего удивительного, что и меня увлекли эти мистические потусторонние образы с завораживающей красотой, мимо которой пройти невозможно…

     После официальной части гости разбрелись по залам. А Алёна так и осталась стоять перед своим ангелом, рассеянно попивая вино из кем-то услужливо поднесённого ей бокала… В этот момент к ней подошёл Рома. Он выглядел взволнованным.

     - Сегодня удача с тобой! – он чокнулся с ней своим бокалом. – Прикинь, к нам пожаловали два коллекционера из Москвы. Так вот. Сейчас они сказали мне, что готовы купить пять твоих работ, в том числе «Петербургского ангела». Поздравляю!

     - Спасибо! А я тебя!

     Они пригубили вино и Рома поспешил дальше. А Алёна осталась стоять ошеломлённая, ещё не осознавшая своей удачи. Итак, ангела скоро у неё заберут… Она подняла глаза к его божественно прекрасному лику. Но готова ли она расстаться с ним? Деньги – это ещё далеко не самое важное в этой жизни…

     - Извините…

     Алёна отвела глаза от картины. Перед ней стоял… её ангел! В точности такой! Те же белокурые вьющиеся волосы, широкие брови, небесно-голубые глубокие глаза, точёный нос, губы – словно из-под резца античного ваятеля… Только одет по-современному, в кеды, джинсы и футболку, и крыльев за спиной нет.

     - Я вас отвлёк? Извините.

     - Что вы! – сердце заколотилось, как бешеное, жар окатил лицо, даже губы пересохли. Главное, задержать его! Не дать ему уйти! – Как вас зовут?

     - Михаил.

     Ну да, а как иначе…

     - Очень приятно! Я – Алёна.

     - Знаю. Это же ваша выставка… Я давно слежу за вашим творчеством. И вот, осмелился подойти познакомиться. Можно?

     Боже, он ещё спрашивает!

     - Конечно! Вам нравится эта картина?

     - Очень! Как и вообще все ваши картины.

     - Она продана. Уже. Представляете? Только её повесили – и уже нашлись покупатели.

     Ой, ну что она говорит? Зачем? Захотелось похвастаться? Что он о ней подумает?

     - Поздравляю. А вам не жалко расстаться с ней? Мне кажется, вы много в неё вложили… себя.

     - Так и есть. Но нет. Теперь не жалко… - пауза затягивалась… Говорить, говорить, говорить, хоть о чём… - А почему вас заинтересовало моё творчество?

     - Я думаю, что всякое творчество или от Бога, или от дьявола. Когда работа вызывает страх, отвращение или какие-то низменные чувства, понятно, кто продиктовал сюжет… А когда работа как бы возвышает, поднимает над суетой, очищает – это Бог протягивает руку помощи человеку. Так вот, когда я гляжу на ваши картины, я словно в церкви побывал. Ваше творчество – от Бога.

      - О! Спасибо!.. Вы сами художник?

     - Нет… - смущённо улыбнулся. Оказывается, ангелы могут и улыбаться. Умереть за эту улыбку! Или нет – запечатлеть её на холсте! Следующая картина так и будет называться - «Улыбающийся ангел». – Я -  не художник. Я - писатель.

     - Писатель? А как ваша фамилия?

     - Я пишу под псевдонимом Питерский, но я ещё не очень известен. Вот если бы я не распылялся на разную другую деятельность, то и написано было бы больше, и продвижению своего творчества, своих идей я бы уделял больше внимания…

     - Ох, как мне это знакомо!

     - Вы знаете, раньше я стеснялся популяризировать своё творчество. Думал, что это как-то не очень скромно. Как будто я хвастаюсь или выпячиваю себя… А потом я подумал, что если Бог дал мне талант, я должен сделать всё, чтобы реализовать его. И если Бог дал мне идеи, которые я раскрыл в своих романах, то важно, чтобы о них узнали люди. Ну, это как в Евангелии: зажегши свечу, никто не ставит её под кровать, а ставит на видное место, чтобы свеча светила всем… Ну, как-то так.

     - Это же мои мысли! – Алёна слушала, как заворожённая.

     - Знаете, я раньше работал в рекламном агентстве, а потом решил, что работа мешает творчеству – и уволился. И вот теперь я тоже, можно сказать, свободный художник.

     - И я! Я тоже работала в рекламном агентстве и уволилась, чтобы полностью уйти в творчество! Как много у нас общего!

     - Я рад, что нашёл в вас единомышленника!

     - И я очень рада! Я полностью согласна с вами! Я думаю, что если Бог дал человеку талант, любой, не обязательно писателя или художника, или, к примеру, музыканта, а талант учителя, или повара, да хоть какой, то человек должен именно этим даром послужить Богу и людям.

     - Не только вы так думаете, об этом и апостол Павел писал.

     - А у нас ведь как: люди хотят работать там, где больше платят, и в погоне за деньгами зарывают свои таланты, но счастливы ли они?

     - Вряд ли! Отсюда зачастую и уныние, и неудовлетворённость тотальная, и ощущение, что ты живёшь не своей жизнью, а твоя жизнь проходит мимо.

     …  Они говорили – и не могли наговориться. Публика стала расходиться. Несколько раз подходил Рома, но Алёна делала вид, что не замечает его, и он, покачав головой, уходил. Подошёл Станислав:

     - Алёна, если вы едете домой, с удовольствием подвезу.

     - Спасибо. Мы на метро, - отмахнулась Алёна.

     … Домой они шли вместе. Однако им столько надо было сказать друг другу, что они никуда не спешили, а шли и шли по улицам, скверам, набережным и площадям города, в котором можно найти всё – и радость, и печаль, и богатство, и нищету, и творчество, и монотонный труд… и своего ангела. Кто что ищет…  А Алёне казалось, что она не идёт, цепляясь за брусчатку высокими каблуками, она летит – над земной суетой, над житейскими хлопотами. А рядом с ней летит её ангел, которого она так долго искала и вот, нашла…  И за спиной у них выросли крылья, и летят они под самыми небесами, высоко над городом, в котором живут ангелы. И ангелы с улыбкой смотрят им вслед…