3-е место в Международном конкурсе XII Open Eurasia - Super Cup (Лондон)…
Выход в финал Международного конкусра XII Open Eurasia: Super Cup (Лондон)
Роман "Между явью и навью" вышел в свет
«Каждый человек – это мир..." Рецензия на книгу Алисии и Алекса Оуэлл «Высшая справедливость»
«Каждый человек – это мир, который с ним рождается, и с ним умирает» Генрих Гейне
Рецензия на книгу Алисии и Алекса Оуэлл «Высшая справедливость».
Роман «Высшая справедливость», выходящий под маркой «Мировой бестселлер», сразу привлекает внимание высотой поднятой планки. От «мирового бестселлера» ожидаешь как минимум нетривиальной идеи, захватывающего сюжета и ярких образов. Оправдывает ли столь смелая заявка ожидания читателей?
Как отмечено в аннотации, авторы – брат и сестра, австралийцы – активные члены ассоциации «Международная амнистия», выступающей за отмену смертной казни. Действие же трилогии происходит в 1980-2000 годах в США, поскольку в некоторых американских штатах узаконена смертная казнь, а именно эта тема волнует авторов. Дозволено ли отнимать у человека жизнь силой закона? И что чувствует тот, кто обречен?.. Эти и другие сложные вопросы ставят перед читателями брат и сестра Оуэлл, проводя свою идею – жизнь отнимать нельзя! Идея поистине библейского масштаба.
Раскрывая тему, авторы действуют, как хирурги, твердой рукой скрупулезно и безжалостно препарируя её и, кажется, не испытывая никакой жалости ни к своим героям, ни к читателям Авторы как бы говорят: «Мир еще более жесток и безжалостен, чем мы вам показываем».
Когда в соавторстве мужчина и женщина, как правило, любовную фабулу ведет женщина, как существо более эмоциональное, а то, что касается жестокой прозы бытия, берёт на себя мужчина. Здесь же стиль однороден и четко выдержан, словно писал один автор, и автор этот – мужчина, настолько сдержанна, безэмоциональна манера изложения. А если автор – мужчина, то по темпераменту и характеру он наверняка сродни своему главному герою – адвокату Брендону О*Брайану, ключевой фигуре, объединяющей все три части трилогии.
Впрочем, произведение можно назвать и трехчастным романом, так как, помимо ключевой фигуры главного героя, из одной части в другую переходят и другие персонажи, при этом повествование – линейное, когда каждая часть является продолжением предыдущей. Однако в аннотации жанр произведения определен именно как трилогия, состоящая из трех самостоятельных романов – триллера, детектива и драмы.
Книга 1. «Держись, Стив!», триллер
«Если триллер не в состоянии щекотать нервы, значит, он не справляется со своей работой» (Джеймс Паттерсон). Этот триллер со своей работой справился, так как постоянно держит читателя в тревожном напряжении и ожидании катастрофы. Уже то, что роман начинается с того, чем обычно романы заканчиваются – с казни главного героя, говорит о претензии авторов цепко ухватить читателя за нерв. Казнь на электрическом стуле является лишь завязкой действия.
Авторы филигранно проводят свою главную идею о том, что право распоряжаться жизнью и смертью принадлежит не человеку, а Богу. Герой проходит через все казни, устроенные для него людьми, однако, вопреки всему, выживает, потому что так хочет Бог, потому что человек этот еще не выполнил свою миссию на этой земле…
В финале первой части намечается хеппи -энд: герой выходит из тюрьмы, женится по большой любви, находит своё призвание в жизни – писать, он счастлив, и – финал этот был бы справедлив: разве не заслужил герой счастья после стольких бед? Однако, как с первого акта висящее на стене ружьё должно выстрелить, так и не состоявшаяся в начале романа казнь должна состояться в конце. Герой погибает, потому что морально казнит себя за то, что убил: преступление – и самонаказание.
Книга 2 «Всё живое знает боль», детектив
Если главное в детективе – держать в напряжении читателя, играя с ним, запутывая его, не раскрывая, кто же убийца, то в этой книге – кто убийца - становится ясно почти сразу. Однако не игра «отгадай убийцу» занимает авторов, а, опять же, морально-нравственный аспект: на этот раз поднимается вопрос – что, если в результате судебной ошибки погибнет невиновный? Раскрывается тема безо всякого снисхождения к герою – никакого хэппи-энда.
И здесь брат и сестра Оуэлл ставят перед читателем очередной вопрос: можно ли убить в пылу праведной мести, в ситуации самообороны? Убить злодея, преступника, который сам готов убивать?.. На этом вторая книга заканчивается, а ответ на поставленный вопрос переносится в третью книгу.
Книга 3 «Где брат твой?», драма
Напряжение первых двух частей постепенно снижается, и к третьей части трилогии повествование становится раздумчиво-философским, созерцательным. Главный герой, уже пожилой человек, пишет мемуары, выдержки из которых, представляющие философские размышления о жизни, выносятся эпиграфами к каждой главе. Действие разворачивается медленно, много внимания уделено бытовым подробностям жизни героев, их психологическим состояниям.
В финале третьей части авторы дают ответ на поставленный во второй части вопрос: можно ли убить – казнить злодея в порядке самообороны? Ответом вновь становится самонаказание героя за содеянное. Опять поднимается тема преступления – и самонаказания.
Наказания не только за убийство, но и в целом за грех - как преступление: так, измена героя жене приводит к убийству его любовницы, к казни его самого, к гибели его жены, к убийству его сына братом и, очевидно, к казни другого его сына. Все это звенья одной цепи и на казни последнего члена семьи цепь замыкается.
К достоинствам трилогии можно отнести яркие образы героев, которые предстают перед читателями как живые, хотя можно отметить и некую полярность в их подаче: злодеи подаются образно, выпукло, но несколько схематично, так как в их описании используется только черная краска, положительные же герои, в отношении которых общество готовит всяческие происки в виде тюремного заключения, убийства, казни, предстают идеальными, а их жертвенность только возвывашет их. Впрочем, авторы имеют право решать свою задачу так, как считают нужным: прекрасный герой, жертва обстоятельств, вызовет больше сочувствия, нежели персонаж с червоточиной. Образ Христа – идеального человека, казненного обществом, - спустя две тысячи лет по-прежнему будоражит умы.
К достоинствам можно отнести и слог романа – безупречный, лишенный излишней цветистости, не отвлекающий от развития сюжета.
Однако есть моменты, вызывающие недоумение. Так, видимо, решив, что для создания захватывающего произведения недостаточно легкого слога, увлекательного сюжета, ярких образов, авторы решили щедро приперчить свое и без того аппетитное блюдо, самодостаточное и без всяких особых приправ. И такой приправой стал секс. Разумеется, когда пишешь о взаимоотношениях людей, тему секса не обойти. Но когда секс носит противоестественный характер и принижает образы героев, встает вопрос – а для чего?
Например, в романе очень трогательно показана дружба Стивена и Брендона – преступника и его адвоката. Однако авторы, очевидно, решив, что жертвенность и святость этой настоящей мужской дружбы показаны недостаточно, добавили во взаимоотношения героев секс. Или же, поскольку роман принадлежит перу западных авторов, тема гомосексуализма появляется в угоду устойчивому в европейской культуре тренду? В любом случае появление гомосексуальной составляющей, к сожалению, принижает величие и жертвенность этой дружбы и опошляет её. Неужели адвокат не мог помогать своему герою просто из чувства человеколюбия, жажды справедливости и прочих заслуживающих уважения человеческих качеств?..
Это не единственный момент. Описывая взаимоотношения детей главных героев, авторы используют тему инцеста, которая, однако, никак не способствует раскрытию образа подростков и, опять же, приземляет образы, в общем, неплохих ребят.
А эпизод, когда пожилая, никогда не изменявшая мужу, дама, супруга главного героя, адвоката, вступает в интимную связь с приемным сыном, подростком? Вот уж этот эпизод совершенно диссонирует с образом героини, положительной образованной женщины, верной жены…
Ах, уж эта современная европейская проза…
О трилогии «Высшая справедливость» можно много говорить и дискутировать, в целом это - книга серьезная, философская, побуждающая читателя к размышлению, к душевной работе. Если бы это был роман русского автора, можно было бы смело говорить, что он продолжает традиции Достоевского в плане «преступления и наказания».