3-е место в Международном конкурсе XII Open Eurasia - Super Cup (Лондон)…
Выход в финал Международного конкусра XII Open Eurasia: Super Cup (Лондон)
Роман "Между явью и навью" вышел в свет
«Господин Никто» Влад Стифин «Рифмовщик: Три повести». Рецензия.
Главный герой Влада Стифина – Никто.
Впрочем, как и не главные: персонажи этого автора или не имеют имен, или названы нарочито условно. Подобный литературный прием придает образу типичность. Такой герой – Никто – может быть Всем – мной, тобой, коллегой по работе, соседом… И еще один характерный прием Влада Стифина – перемежать прозу стихами своего литературного героя. Стихи его, не претендующие на звание высокой поэзии, а являющиеся, как говорит сам автор, «рифмованием», - это реакция героя на различные события, попытка уйти из непонятной, а зачастую чуждой и враждебной реальности, в свой внутренний мир, укрыться, спрятаться за этими стихами, по большей части идиотскими, нелепыми и смешными, от окружающего мира, подобно тому, как дети прячутся от непонятного и опасного мира взрослых за страшными сказками.
«Рифмовщик» Влада Стифина можно отнести к роману-трилогии, состоящему из трех самостоятельных частей, объединенных одним героем, Рифмовщиком. Начало каждой части сопровождается чем-то «Вместо предисловия», в котором автор от лица неведомого критика дает характеристику каждой повести. Так, в предисловии к повести «Генеральское яблоко. Детективная история» автор сразу же спешит сообщить читателю, что это – не детектив, пусть, дескать, и не настраивается: «Мы пытались уговорить автора не называть свою повесть детективной историей. Нам показалось, что детективом здесь и не пахнет. Может быть, что-то отдаленно напоминающее психологическую драму с элементами расследования и получилось, но явно не детектив» (стр. 10). В самом деле, эту повесть можно назвать в той же мере детективом, как и «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевского, где убийца определен сразу, а основная тема, волнующая автора – самонаказание за преступление, душевная драма героя. Так и в повести «Генеральское яблоко» - есть смерть Генерала, последовавшая от его падения с балкона больницы. Есть подозреваемая – сноха погибшего. Есть следователь.
Главная героиня – следователь со странным именем Юста, распутывающая это дело, сомневается в причастности обвиняемой к убийству (самоубийству?) Генерала и пытается докопаться до сути. По мере того, как Юста вникает в дело Генерала, перед ней раскрывается драма этого заслуженного, мужественного, прошедшего войну, человека. В своих дневниках он пишет о войне, о том, что он вынужден был убивать, и хотя он и оправдывает себя тем, что выполнял свой долг, однако ужас и отвращение к убийству, даже во имя долга, не отпускали его вплоть до самого смертного часа. И более всего удручало Генерала то, что его любимый внук не получил «прививки от войны», не перенял у деда отвращение к убийству…Талантливый следователь Юста доказала, что сноха не имеет отношения к гибели Генерала, что смерть Генерала – это самоубийство, и здесь уже другие виновные, прежде всего, тот самый внук… Однако Юсту просят замять это дело, и она соглашается. Да и для читателя не важно, почему Генерал принял решение покончить с собой – из-за прошлых ошибок и преступлений, из-за внука, из-за разочарования в близких людях, которые ждали наследства… Автор скрупулезно рассматривает все причины подобного наказания… И, конечно, не последнюю роль сыграл в этой трагической развязке внук, «генеральское яблоко», а яблоко от яблони, как известно…
Повесть «Генеральское яблоко» написана в стиле реализма с традиционными приемами развития сюжета – завязкой, кульминацией и развязкой. Только условные имена героев приподнимают повесть над текущим моментом, тем самым подчеркивая вневременную злободневность темы. Рифмовщик в этой части трилогии – по имени Крео, герой второго плана, он – муж следователя Юсты, редактор, рифмованием занимающийся пока что исключительно для своего развлечения, а также для того, чтобы рассказать о своих чувствах любимой супруге.
Вторая повесть – «И здесь, и там. Армейские этюды» - более интересна в художественном плане. Вот как характеризует сам автор литературный прием, использованный им: «Текущие эпизоды повести, описывающие повседневную жизнь героя, чередуются со спонтанными, хаотичными его воспоминаниями о службе в армии. Все текущие эпизоды, как правило, начинаются словами: «А здесь...», а армейские воспоминания — словами: «А там...». Отсюда, как вы можете догадаться, и появилось название «И здесь, и там» (стр. 139)
Автор уходит от реализма в сюрреализм, вернее, окружающая героя действительность – это сплошной «сюрреализм», а «армейские этюды» - вкрапления в фантастическую реальность эпизодов из далекого прошлого героя, когда он служил в армии, вполне реалистичны. Это именно эпизоды, когда герой хаотично выхватывает из воспоминаний то один, то другой случай из армейской жизни. Возможно, если бы армейские эпизоды были соединены фабулой, развитием сюжета, они читались бы с большим интересом. В данном же контексте они – лишь вкрапление реализма прошлого в сюрреализм настоящего, данные для контраста: там – все ясно, понятно и просто, здесь – все сложно и ничего не ясно. Сам же герой представлен уже пожилым человеком, одиноким, вынужденным зарабатывать на хлеб насущный рифмованием для рекламы. Его абсурдные, идиотские стихи удачно иллюстрируют и подчеркивают абсурдность окружающей действительности, в которой герой чувствует себя настолько неуверенно и неуютно, что большую часть времени проводит в учреждении «лечснов», где за умеренную плату он погружается в мир фантазий, которые можно выбрать согласно прейскуранту. Поэтому финал закономерен – в одно из посещений «лечснов» герой не возвращается из мира своих фантазий…
Третья часть – «Откин. Сюрреалистическая повесть» - почти полностью построена на диалогах. В Предисловии автор от лица неких редакционных критиков так описывает стоящую перед ним задачу: «Мы-то, конечно, понимаем ваш замысел — на фоне бытового общения попробовать дать читателю темы для раздумий. Ну, например, о стремлении человека к свободе. Но мы, как говорится, «тертые калачи» в литературе, а обычный читатель вряд ли так тщательно будет раздумывать над текстом. Мы в этом уверены. Таким образом, подводя итоги вышеизложенному и понимая, что наши замечания и рекомендации вы нечасто учитываете, призываем вас хотя бы на будущее творить чуточку понятнее для массового читателя, а не сочинять нечто для какой-то избранной публики» (стр. 285)
Можно дополнить, что данная «сюрреалистическая повесть» написана для очень уж избранной публики, потому что читать ее сложно, настолько она выбивается из практики традиционного построения сюжета.
Место действия – ресторан. По жанру – очень похоже на сценарий театральной пьесы, где место действия не меняется, где мало героев, мало действия, но много диалогов.
Хронологически, о чем автор говорит в предисловии, эта часть – промежуточная между первой и второй. Здесь герой Рифмовщик – еще не старик, зарабатывающий рекламными стишками, а респектабельный, добившийся известности, писатель, пришедший в ресторан с поклонницей. Их пара сразу же становится объектом наблюдения компании, сидящей за соседним столиком. И далее герои рассуждают о различных вещах, в том числе о произведении Откина, которое представляет собой антиутопию, с излюбленной для этого жанра темой авторитарного государства, несвободы его граждан и их попытками вырваться из этого бездуховного общества… куда-нибудь, где их наверняка ждут и свобода, и счастье. Размышления героев перетекают от одного столика к другому, происходит словесная и мысленная эквилибристика. Сюрреализм доходит до полного абсурда.
В финале – Откин подписывает контракт с рекламным агентством и становится рифмовщиком рекламных текстов:
«Фарфор покупайте наш,
Лучший фарфор в мире аж!» (стр. 421)
Таков жизненный путь персонажа, носящего странную фамилию Откин – Никто…
Ольга Шпакович
Член Союза писателей Санкт-Петербурга