Формула гениальности. Рассказ.

Формула гениальности. Рассказ.

 

     Эта странная, необычная, да просто невозможная история доказывает, что в этом мире возможно всё! И я считаю своим долгом поделиться этой историей, чтобы вдохновить тех, кто, как и я совсем недавно, пребывает в сомнениях и неуверенности в себе и своём предназначении. Да, мир сей, с его суетой и тяжким добываем хлеба насущного, держит крепко, как цепи, привязывая нас, как собак, рвущихся на свободу, к тесной будке, держа на коротком поводке кредитами, ипотеками, ложными чувствами долга и страха, заставляя нас всё глубже увязать в болоте повседневности и суеты… Но, как сказал Некто: «В мире будете иметь скорбь, однако мужайтесь, ибо я победил мир!» Следовательно, кто верит, тот победит мир, а вера без дел мертва…

      Но сначала о себе. Я – дама предпенсионного возраста, имеющая мужа, сына и нелюбимую работу. И внешне всё у меня благополучно. Каждое утро я, как и миллионы моих сограждан, спускаюсь в метро и поезд доставляет меня, пребывающую в дрёме, к месту работы. Работаю я продавцом в магазине, торгую инженерным оборудованием. Девять часов, именно столько длится мой рабочий день, я сижу в стеклянной секции. Мимо меня нескончаемым потоком идут люди. Под их взглядами я чувствую себя рыбой в аквариуме. Некоторые заходят, интересуются товаром. Тогда я соскакиваю со своего насеста и тыкая наманикюренным пальчиком в радиаторы и конвекторы, произношу уже выученный наизусть текст об «индивидуальном дизайне», «мощности в зависимости от площади помещения», «функционале и качестве, как у импортных» и так далее… И на протяжении всех этих девяти часов я слышу один и тот же ролик, звучащий по радио торгового центра: «В секции декоративной плитки вы можете приобрести товар производства…» Даже когда я засыпаю, у меня в голове продолжает звучать монотонный голос.

     На работе я не ем, лишь иногда попиваю из бутылочки минералку. Нет-нет, не подумайте, что мой работодатель – какой-то деспот. Вовсе нет: у меня, как и у всех, есть обеденный перерыв, во время которого я могу сходить в близлежащее кафе, однако покупателям нет дела до того, что у меня обед – им нужны батареи, и именно сейчас, когда они приехали в магазин, а не тогда, когда продавец соизволит вернуться из кафе, а потому всякий раз, когда я усаживалась за столик в предвкушении своего бизнес-ланча, мой рабочий телефон звонил и чей-нибудь голос недовольно говорил: «Мы стоим под дверями вашей секции. Когда у вас закончится обед?» И я, бросив недоеденный ланч, бежала к месту работы. Конечно, вы можете возразить, что я имею право спокойно отобедать, однако положение у нашего магазина незавидное. Может получиться так, что покупатель, который пришёл, по закону подлости, в обеденный перерыв, уйдёт, и больше в течение дня покупателей не будет, тогда и зарплату мне не выплатят. Было уже такое, проходили… А питаться на рабочем месте какими-нибудь бутербродами или салатами в контейнере и вовсе некрасиво – говорю же, сижу за стеклом, как рыба в аквариуме, на всеобщем обозрении. Поэтому я не ем на работе вообще. Ну, и хорошо, стройнее буду.

     А продавать я не люблю. Не моё. Конечно, радуюсь продаже – значит, будет зарплата, но и всякий раз замираю, как перед экзаменом, когда надо оформлять сделку. Потому что я совсем не умею считать – я филолог. Сколько раз, когда я дрожащей рукой мучила калькулятор, силясь сложить, умножить и так далее, привередливый клиент говорил: «Женщина, вы так медленно считаете… Вы здесь не на своём месте». Боже, ну, конечно же, не на своём! Так я однажды и сказала одному покупателю. Обычно просто краснею и извиняюсь, а тут не выдержала и выдала ему: да, я – не на своём месте! «Ну, так найдите себя», - посоветовал покупатель. А мне и искать не надо. Я – писатель. «Писатель? Вы?!» Покупатель удивлён. Да, я! Я – писатель, который давно уже ничего не пишет, потому что весь день торгует батареями, поздно вечером добирается до дома, выжатый, как лимон, наскоро что-то ест, чтобы продлить свою жизнедеятельность, падает в постель – и засыпает, чтобы утром проснуться в очередном дне сурка, как две капли, похожем на предыдущий. Единственная радость в жизни – спать! Потому что во сне я вижу сны…

         Обычно мне снятся яркие, волшебные сны. Я прочитала где-то, что, чем серее жизнь, тем ярче сны, возможно… Но сон, приснившийся в ту ночь, врезался в память надолго. До сих пор нахожусь под впечатлением… Вообще к снам я отношусь серьёзно. Сны – это наша связь с подсознанием, это сигналы оттуда, которые подсказывают, что надо изменить или на что обратить внимание… Я думаю, что мы и спим-то не для того, чтобы набраться телесных сил, а чтобы энергетически подпитаться от астрального мира. Во сне мы получаем ОТТУДА информацию, как жить, как действовать дальше… Чаще всего подсказки приходят в виде символов, которые нам следует разгадать подобно тому, как апостолы пытались разгадать притчи Учителя, ведь в них – прямое указание, как жить, но зашифрованное в образной форме…

     Так вот про сон… Мне приснилось, что я ем лежащую на блюде дохлую то ли кошку, то ли собаку, с серой свалявшейся шерстью, с полуразложившейся головой, поэтому и не понять, какое это животное, помню только чёрные подушечки на лапах и когти. Я ем, а моя подруга, художница, говорит, что это блюдо начало портиться. Я ей ответила, что я ем ту часть, которая ещё не испортилась – бок, хотя чувствую брезгливость и отвращение… Чтобы приукрасить блюдо, рядом с трупом подкладываю салат, на что подруга-художница говорит, что и салат тоже несвежий…

    Такой вот сон… А теперь попробуем его расшифровать. Если следовать теории сновидений, то наша пища во сне – это хлеб насущный наяву. Если едим хлеб, значит, живём простой и понятной жизнью, довольствуясь тем, что имеем. Если пирожные, значит, помимо хлеба насущного, претендуем на удовольствия, изыск в жизни… Если я ем мертвечину, значит, я мертва духом, а жизнь моя лишена Духа животворящего. Другими словами, не живу, а существую, прозябаю и прочее. Но пытаюсь ЭТО есть, и даже приукрасить свою мёртвую жизнь какими-то изысками, мелкими радостями, увлечениями (салат во сне). Но радости это не приносит…

     Художница во сне – это, конечно, я сама, точнее, то во мне, что олицетворяет для меня моя подруга. А олицетворяет она – творчество, свободу, желание быть собой и не идти на компромиссы. Я пытаюсь есть полуразложившийся труп, пытаюсь делать вид, что всё нормально, и даже сдабриваю вонючую мертвечину салатиком. А она – моя совесть – указывает мне, что это – мёртвое, порченое, не годное для пищи, словом, не тот это «хлеб насущный», который мне нужен. А когда мы едим мёртвое, то себя же и убиваем… Вот такие мысли.

     Что же не так в моей жизни? Что символизирует это мёртвое животное? Да всё… Не та деятельность, не тот образ жизни, всё не то… Я – мёртвая, не телом, а духом, MORTUUS ANIMUS.

     А раз уж я мёртвая, и жизнь моя мёртвая… Впрочем, тут парадокс – «мёртвая жизнь»… Жизнь – это противоположность смерти, значит, жизнь мёртвой быть не может. Или жизнь, или смерть. Но, если я мёртвая, значит, не живая, значит, умерла. Нет больше жизни, нет!

     А если жизнь кончилась, то не пора ли и меня - прикончить, умертвить в реальности, чтобы не бродила я среди живых людей – живым трупом… В самом деле – чего ждать? Мне уже 54… Это уже даже не «бальзаковский возраст», это – старость... Про таких уже не сочиняют романы, им не объясняются в любви, таких не берут – не то, что в космонавты – на работу не берут, потому что таких, как я называют – «предпенсы», то есть люди предпенсионного возраста. У нас, «предпенсов», всё в прошлом – любовь, карьера, самореализация. Так что – если не успела полюбить, сделать карьеру, самореализоваться, да и вообще – чего-то добиться в жизни, значит, опоздала. Любовь? Какая любовь в пятьдесят лет? Саван пора вышивать… Какая карьера? Всё! Ни-че-го уже не бу-дет! Поняла? Мечтала о чём-то? Всё, больше не мечтай. Как там в песне? «Мне уже скоро за 30 – самое время мечтать…». А когда тебе за 50 – всё, мечтать поздно. Что ждёт тебя впереди? Только старость, немощь, и смерть… Да ещё и нищета. Потому что – если денег на старость не скопила и детей успешных не вырастила – будешь по мусорным контейнерам шастать или цветочки у метро продавать… Так что – зачем жить? За-чем? Только продлевать своё никчёмное существование. Так-то…

     Да! Согласна. Всё так… Но – нет… Самоубийство отложим на завтра. Сначала разберёмся, почему я – живая, стала мёртвой. Когда дорога жизни повернула не туда и упёрлась в тупик? Когда я оступилась, сбилась с верного пути и сделала тот самый неверный шаг?..

     Я вспоминаю… 

     Мне двадцать… Да ну, не смешите, я – и двадцать? Да я совсем недавно перестала с малышнёй во дворе бегать, до сих пор они за мной заходят – «а Лёля выйдет»… Я всего пару лет как стала спать одна, не с мамой, я до сих пор боюсь темноты, я обожаю кукол – у меня их целая коллекция, а ради шоколадки с орешками я душу дьяволу продам! Шучу… В Бога я, конечно, не верю, я – комсомолка, отличница, спортсменка. На дворе – 1986! Какой Бог и прочее суеверие? Мы, поколение 80-х – не суеверные, мы – циничные, повёрнутые на тяжёлом роке, «перемен требуют наши сердца»… Просто – люблю читать сентиментальные исторические романы. Вообще люблю читать, не даром же на филологический факультет пошла. И писать люблю. Вернее, любила. До восемнадцати лет я писала всякие сентиментальные рассказы о несчастной любви, пьесы, и даже исторический роман о самом романтическом, в моём представлении, времени, - Франция, XIV век… А потом я забросила это никчёмное занятие. Что я – гений, что ли? Гении – они… да, они обязаны творить, потому что наделены сверхъестественными способностями, даром, которого нет у простых людей, таких, как я, а значит, они обязаны человечеству. Я же никому не обязана. Я хочу быть обычной, такой, как все. Я ещё в старших классах поняла, что безумно хочу быть, как все! Хочу кассетный магнитофон, как у Иры, хочу дублёнку, как у Тани, чтобы не в драповом пальто с песцом ходить… Да много чего хочу! Как все! Как у всех! Я и в университете первое время стояла, стенку подпирала, пока девчонки что-то своё обсуждали и смеялись, одна, вечно одна, без подруг, без друзей… С тетрадками, исписанными пьесами и рассказами, с альбомами, изрисованными всякой ерундой, тоже мне, художница выискалась… И я решила – стану, как все! Тетрадки и альбомы выбросила, не взирая на протесты мамы, кстати, пару альбомов она, кажется, спасла и где-то припрятала… Ну и пусть… Начала я, естественно, с внешности. Волосы свои длинные русые обрезала под «карэ» и высветлила. Мама была недовольна, говорила: «Обесцвечиваются все и ходят – одинаковые крашенные блондинки. А такого оттенка волос, как у тебя, ни у кого больше нет». Вот и хорошо, выкрасилась в блондинку – стала, как все.

     Мама одна меня вырастила, она – врач. Понимаю, что на зарплату врача не то, что цветной телевизор, юбку джинсовую не купишь. Зато мама у меня рукодельница – шьёт мне платья и костюмы, и говорит: «Джинсы все одинаковые, а такие платья, которые я тебе шью – только у тебя. Ты в них выглядишь ин-ди-ви-дуально, не как все». Вот и плохо, что не как все. Откладывала деньги со стипендий, и купила-таки себе джинсовую юбку! «Montana»! Так-то… Ну, а когда я в универе появилась с модной стрижкой «карэ» и в юбке «Montana», тогда девчата наши по-другому на меня посмотрели. Точнее, вообще посмотрели. Потому что пока я в ситцевых индивидуальных платьях щеголяла – никто не смотрел. Однако так легко внимания однокурсников не добьёшься. Но представился случай. Брат мой через какого-то приятеля достал талон в «Берёзку» на 5 рублей. Спросил, чего я хочу. Думала я думала, и заказала ему пачку сигарет «Marlboro», как раз за 5 рублей. И вот когда я в женском туалете вытащила эту пачку, достала сигарету и закурила – немая сцена в «Ревизоре» близко не стояла. Челюсти у всех отвалились. Все с советскими «Примами», одна Лариска, как самая крутая, с болгарским «Родопи», и я – с настоящими! американскими! сигаретами…Вот после этого в нашей группе меня и зауважали. А когда я подошла к Лариске и спросила, можно ли с ней сесть, ответ был положительный. С тех пор она – моя лучшая подруга…

     Значит, первый шаг в сторону от своего предназначения я сделала именно тогда, когда отказалась от себя, от своего жизненного пути, от своего призвания… С тех пор я и стала, как все. Как все, вышла замуж, не по большой любви, а потому, что девчонки уже повыходили, а я что – старая дева, что ли? Работала редактором в газете: летучки, интриги, ворох рукописей – статей, репортажей, очерков, интервью... Зато по вечерам у меня начиналась иная жизнь – я писала. О чём?

«О далеких мирах,

О волшебных дарах,

Что когда-нибудь под ноги мне упадут.

О бескрайних морях,

Об открытых дверях,

За которыми верят, и любят, и ждут меня…»

     Это из той же, любимой мною, песни Юрия Лозы.

     У меня вышло три книги. А потом… Бумажные газеты стали вчерашним днём. Рекламодатели уже не так охотно, как прежде, стали размещать в них рекламу. Все рекламные бюджеты перетекли в интернет. И у нас в редакции начались перебои с зарплатой.

     Так я и попала в магазин. Пока… Пока мне не приснился тот кошмарный сон… Впервые я крепко задумалась о своей жизни и о своём предназначении. Вспомнила, как в двадцать лет выбрала стать «как все», потому что я – ну, да, способная, но не гений же! Следовательно, не несу ответственности перед Богом и перед человечеством. Раз я – дюжинный человечек, как песчинка, затерянный среди миллиардов людей, значит, имею право прожить незаметную жизнь, такую, «как у всех». А если бы я была гением? О, вот тогда-то я бы писала! Но где проходит грань между гениальностью и «просто способностями»? Как понять, гений ты, несущий ответственность за подаренный Богом дар, или просто способный неглупый человек? И я решила осмотреться – а есть ли среди нас гении в какой-нибудь области? Кто из моих современников обладает такими недюжинными способностями, которые превышают способности миллиардов людей, возносят их над толпой?

     Я нашла двух таких. То есть, может быть, их больше. Но я обратила внимание на двух выдающихся людей, в отношении которых у меня нет никаких сомнений – они гении! Один из них – фигурист, многократный чемпион мира, призёр Олимпийских игр. Гением его называли неоднократно комментаторы, эксперты фигурного катания, сами в прошлом обладатели престижных наград. Второй – певец. Диапазон голоса – пять октав. Легко поёт как басом, так и женским меццо-сопрано. Сейчас на планете нет человека с таким голосом. Значит, гений. Когда он поёт – люди плачут, в их душах происходит катарсис, очищение. Эксперты, преподаватели вокала, блогеры, популярные певцы, не только поп, но и оперные, называют его исполнение «космосом», а его самого – «инопланетянином», ангелом, идеалом.

     Выбрав два объекта для исследования, я решила наблюдать за ними, анализировать их, выделить то, что их объединяет, чтобы вывести общую Формулу гениальности. Я пересмотрела бессчётное количество видео, изучила биографию каждого. И вот какие выводы сделала…

     Оба имели способности с детства. Однако тогда ничто не предвещало их гениальности. Способные дети среди сотен таких же способных детей. Но – у гениального фигуриста родители тоже были фигуристами, а потому они культивировали в мальчике способности к фигурному катанию, не позволяя ему больше ни на что отвлекаться, - целенаправленно готовили его в профессиональный спорт, а у второго папа был чиновником в сфере культуры, то есть человек с соответствующим ресурсом, а мама – певица. То есть, опять же с детства его способности развивали. И вот, благодаря многочасовому и многолетнему труду, оба мальчика стали выдающимися каждый в своей сфере деятельности.

     Итак, вывод первый: чтобы развить способности до уровня гениальности, нужно, не отвлекаясь, работать, совершенствовать талант и своё мастерство.

     Понаблюдав за их выступлениями, я заметила следующее: оба, выходя – один на лёд, другой – на сцену, в какой-то момент входят в состояние транса, их взгляд становится отрешённым. «Это взгляд не обычного человека», - сказал о фигуристе какой-то комментатор, когда тот вошёл в образ и начал своё филигранное выступление. «Он улетел в космос», - сказал о певце какой-то блогер, когда тот запел… Получается, что в акте творения гениальные люди как бы подключаются к некоему источнику – Космосу, Богу, Творцу, кому как откликается. Они – здесь, и как бы не здесь. Они находятся в нашей реальности, но – астрально, ментально – в другом измерении. И пока они – ТАМ, им безразлично, что в этот момент происходит с ними, с их реальностью.

     Итак, вывод второй: во время акта творения настройка мозга на тета-волны, трансовое состояние, подключение к невидимому Источнику.

     Видно, что они полностью отдаются процессу, наслаждаются им, кайфуют. Так что вывод третий: гений испытывает наслаждение от самого процесса творчества, а не от результата. Если он кайфует, создавая, будут кайфовать и те, кто соприкоснётся с его творчеством.

     Трансформации души в виде катарсиса, очищения, озарения происходят всего лишь после пятиминутного наблюдения за движениями тела фигуриста, прослушивания песни в исполнении певца… Тогда какую же трансформацию души может произвести многочасовое общение с гениальным литературным произведением? Когда не изгибы тела и не вибрации голоса, а тысячи слов воздействуют на подсознание читателя? Какие тогда инсайты, открытия и озарения возможны! «В начале было Слово, и Слово было Бог, и Слово было у Бога…» Так начинается Библия. Всё начинается со Слова. И заканчивается Словом. «Аз есмь Альфа и Омега…» Словом можно возродить, исцелить, изменить, но и словом можно убить…

     И, наконец, вывод четвёртый: они не такие, как все!

     Я рыдала всю ночь, кусая край наволочки, чтобы своими всхлипами не разбудить мужа. Мне было так жалко десятков загубленных лет, которые я могла бы посвятить любимому делу, творчеству, а вместо этого я – курила в туалете универа, хихикала с девчонками на дискотеках, выпивала в компаниях, сплетничала в редакции, читала рукописи статей, после обработки бросая их в мусорное ведро, продавала батареи, делала, что угодно, но - не писала! Вместо того, чтобы признать: да, у меня талант, и часами творить, оттачивая своё перо, я старалась внушить себе, что я – обычная, и всё у меня, «как у людей» - работа, кредиты, погоня за деньгами – там подзаработать, там крутануться. Для чего?..

     Была глубокая ночь, когда я, нарыдавшись до изнеможения и опустошения, выползла из постели и, встав голыми коленками на холодный пол, взмолилась, вглядываясь в окно на далёкие звёзды:

     - Господи! Я всё сделала не так, я всё упустила, мне всё поздно… Но только ты можешь сделать так, чтобы я хотя бы месяц побыла гением! Хотя бы месяц испытала такую радость творчества, какую испытывают только гениальные творцы!

     Помолившись, я юркнула под одеяло, свернулась калачиком, как в детстве, всхлипнула, и заснула…

     Проснулась я от того, что мою голову как будто распирало от обилия образов, картин, обрывков фраз. Лёжа в постели с закрытыми глазами, я стала мысленно выстраивать их… Идея! У меня возникла гениальная идея! Мозг заработал быстрее, мысли лихорадочно сменяли одна другую… Я почувствовала возбуждение, дрожь в теле, словно сквозь него проходил ток. Вскочила, наскоро умылась, продолжая думать об этой идее, а поток сознания уже хлынул, сметая на своём пути все посторонние мысли, касающиеся быта, повседневных дел. Словно кто-то свыше диктовал мне, и мне надо было срочно успеть всё записать! На автомате я приготовила себе кофе, выпила его, захлёбываясь и обжигаясь, и, как была, в ночной рубашке, растрёпанная, села за ноутбук и принялась строчить… В комнату заглянул муж:

     - Ты не опоздаешь на работу?

     - Нет, не мешай.

     - Ну, ладно, я поехал.

     - Да-да, конечно… до вечера.

     Муж ушёл, а я продолжала писать, приплясывая на стуле от возбуждения и восторга. Щёки мои горели, словно у меня поднялась температура, пальцы дрожали, словно через них проходил ток. Я кайфовала!

     Зашёл сын.

     - Ой, мам, ты дома?

     - Да… не мешай.

     - А что случилось?

     - Ничего.

     - Ты не поедешь на работу?

     - Займись своими делами.

     Он удивлённо посмотрел на меня и вышел. Ещё вчера я бы спросила его, почему он не в институте, во сколько у них начинаются занятия и когда он собирается сдавать курсовую… Но сейчас мне было не до него. Только я и моя рукопись.

     В половине двенадцатого позвонил мой работодатель и спросил, почему я не на работе, не случилось ли чего. Я скороговоркой ответила, что больше не выйду на работу. К счастью, официально не оформлена, так что – просто не вышла, и всё. Работодатель аж захлебнулся от возмущения. Он стал кричать, что я его подвела, что он не ожидал от меня такого безответственного отношения, и где он сейчас найдёт продавца, но я прервала его, прокричав в трубку, что безответственно я относилась прежде всего к себе, но теперь с этим покончено, что он, вообще-то, может и сам посидеть в магазине, а не валяться дома с женой и дочками, всё-таки это – его бизнес, а не мой, а продавца он найдёт легко, так как продавцами хотят работать все, а вот писателями – немногие… И нажала на «отбой». Ну их, мешают…

     Кажется, в этот день я ничего не ела, только писала. Муж, приехав с работы и застав меня по-прежнему в ночной рубашке, за ноутбуком, удивился. А когда я ещё и сказала ему, что уволилась с работы, просто онемел, был вне себя от растерянности и возмущения.

     - И… что ты делаешь? – спросил он.

     - Пишу, - просто ответила я. – Или ты забыл, что я – писатель?

     - Да, но… - на него было жалко смотреть. – Но этим на жизнь не заработаешь.

     - Гении творят не ради денег, - возразила я, - они творят ради самого творчества.

     - Нашлась тут – гений! – хохотнул он.

     - Можешь смеяться, ругаться, мне всё равно, я пишу, - возразила я.

     - А деньги?

     - Послушай, что ты заладил – деньги, деньги? В исламе, к примеру, вообще допускается, что женщина может не работать. Она может работать, если хочет, для самореализации, но не ради хлеба насущного. На хлеб насущный должен зарабатывать мужчина. Именно мужчина – кормилец семьи, а не женщина. А у нас в стране так повелось, что баба вкалывает наравне с мужиком: «я корова, я и бык, я и баба, и мужик!» И вообще, нашли рабочую лошадь! Я – пожилая женщина, старая кляча, и своё отпахала. Пусть наш сынуля теперь поработает.

     - Но он – студент! И, кстати, мы должны платить за его учёбу.

     - Я никому ничего не должна! Я вырастила его, заплатила за первый курс, дальше – сам. Если хочет учиться и иметь карманные деньги, пусть подрабатывает. Вагоны по ночам никто не отменял.

     - А… кредиты? – не сдавался муж. – Я могу кормить семью, могу оплачивать коммуналку, но кредиты… Ты брала их на себя, чтобы быть, как все, соответствовать, так сказать… Как с ними быть? Я их не потяну.

     - Честно? – устало вздохнула я. – Не знаю. Если меня посадят за неуплату кредитов в тюрьму – сяду, только попрошу с собой блокнот и ручку, чтобы писать. Если за неуплату продадут нашу квартиру и нам придётся ютиться в какой-нибудь халабуде - пусть, главное, чтобы там был угол, где я смогла бы писать.

     Муж покрутил пальцем у виска и вышел.

     - Наша мама с ума сошла, - услышала я его голос.

     Пусть! Главное, что он вышел – и я опять могу писать.

     В постель я приползла поздно ночью, выжатая, как лимон, и счастливая – день прожит не зря! Я – творила!

     На следующее утро то же самое. Выпив кофе, я села за ноутбук. Муж молча уехал на работу. Проснулся сын, заглянул ко мне:

     - Мам, дай на кафе.

     - У меня нет. Я теперь не работаю. Или у папы попроси, или сам заработай.

     Сын удивлённо взглянул на меня и вышел.

     Я всегда боялась, что, если не буду контролировать – сына, мужа, хозяйственные расходы – всё рухнет, случится катастрофа. И вот – я прекратила контроль, но мир не рухнул, жизнь – не остановилась. Муж по-прежнему ездил на работу, закупал продукты, даже научился готовить. Сын начал как-то подрабатывать. Жизнь продолжалась без моего участия. А я – писала!

     Наступила дата очередного взноса по кредиту. Однако я, прочитав уведомление банка, только отмахнулась. После этого мой телефон начали разрывать звонки из банка. Я отключила звук. Я – добропорядочная гражданка! Я всё, всё заплачу! Но сейчас мне надо писать!

     Прошёл месяц… Я прожила его так насыщенно, ярко, осознанно! Я никогда не была так счастлива, так довольна жизнью! Каждый мой день был наполнен творчеством и особым смыслом. Каждый день был уникален! Я просыпалась счастливая уже от того, что этот день – мой, что он принадлежит мне, что мне не надо ехать на постылую работу! Я молилась Богу, благодаря Его за то, что Он дарит мне новый день, за то, что он одарил меня талантом, за то, что я могу творить, и тем самым – приближаться к Творцу, ощущать себя – Творцом. Я или писала, или бродила по улицам, обдумывая сюжетные линии. Я обострённо воспринимала окружающую реальность – вкус солнечного света, нежность цветочного лепестка, задумчивость плывущих облаков… Я смаковала каждый миг своей жизни, пила его, как пряное вино, или как освежающий щербет, как фруктовый коктейль, или терпкий чай… А садясь за ноутбук, я впадала в транс. Я была здесь – и не здесь. Параллельная реальность, неведомые миры, мои герои, более близкие мне, чем многие знакомые…

     И вот мой роман готов. Я и не ожидала, что смогу написать что-то стоящее за такое короткое время.

     Прошёл год… Я сижу на веранде, обвитой виноградом, передо мной мой ноутбук, загорелые руки лежат на клавиатуре. Морской бриз овевает моё лицо, треплет волосы. Облака заслоняют южное солнце, рассеянный свет которого падает на волны, разбиваясь на множество солнечных сверкающих осколков. Море слегка штормит. Пенистые волны набегают на песок… Муж накрывает завтрак на берегу – фрукты, сыр и бутылка красного вина. Сын подходит ко мне, чтобы показать что-то на своём новеньком айфоне. Он у меня молодец – и учится неплохо, и подрабатывает, так что может побаловать себя покупками. Столько всего изменилось за этот год! Муж открыл свой бизнес, пусть небольшой, зато он теперь тоже свободен, может зарабатывать из любой точки земного шара, а потому мы много путешествуем. И на этот раз к нам присоединился наш сын. Я теперь – успешная писательница. И, разумеется, все кредиты давно выплачены.

     - Не мешай маме! Мама работает! – кричит муж. Ветер относит его слова.

     Он откупоривает бутылку и разливает вино по бокалам. Вино хорошее, я выбирала его сама, так что – пусть выпьет. А мне это ни к чему – я опьянена своим новым романом.